Шахматная партия по свержению диктатора, или — как выдать кровавый дворцовый переворот за «спонтанную революцию»

Шахматная партия по свержению диктатора, или — как выдать кровавый дворцовый переворот за «спонтанную революцию»

25 декабря 1989 года, в праздничный рождественский день, президент Румынии Николае Чаушеску и его супруга Елена предстали перед судом и были расстреляны. Диктатор свергнут, победила истинная народная революция…

Перед 20-летием этого события всю неделю по основным международным каналам шли сюжеты о «революции» в Румынии в декабре 1989 г. Си-Эн-Эн и другие каналы профессионально скользили по поверхности – их репортёры были в Румынии во время событий в декабре 1989 г. и видели своими глазами «революцию». Но никто из западных журналистов, освещавших те события, до сих пор не может объяснить «непонятный хаос» в Румынии после побега Чаушеску — кто стрелял в простых людей на улицах и кто отдавал приказы об этом? Витает в воздухе слово «переворот», но, согласно новой историографии периода «после холодной войны», в Румынии произошла спонтанная революция, свергнувшая ужасного диктатора и приведшая к власти настоящих демократов, страдавших под гнётом румынского «Кондукатора».

Или же всё было несколько иначе?

Немецкий режиссёр Сюзанн Брандштэттер сняла в 2003 г. документальный фильм-расследование о свержении режима Чаушеску и назвала его соответственно – «Шах и мат – Стратегия революции или Анализ конкретного примера американской политики». Документальный фильм можно теперь посмотреть в интернете – на немецком языке или — с английскими субтитрами.

видео

Многие участники тех событий были весьма откровенны с журналисткой: в этом документальном фильме они рассказывали о своей подрывной деятельности, о контактах с иностранными спецслужбами, о своём предательстве, о методах пропаганды, о провоцировании беспорядков и вымышленных «террористах» на улицах румынских городов, когда Чаушеску уже был свергнут. Этот тщательно спланированный переворот стоил жизни более тысячи простых румынских граждан…

Правда, люди, захватившие власть в Румынии при помощи иностранных спецслужб, и по сей день молчат о своих истинных замыслах и о том, кто за ними стоял.

Убийство четы Чаушеску было представлено как «казнь по решению военного трибунала», а видеозапись с расправой над ними была показана по румынскому телевидению в Рождество, 25 декабря. Однако это не был спонтанный акт мести возмущённого населения, скорее, политическое убийство, прикрывавшее дворцовый переворот в Бухаресте при поддержке США, Венгрии и Германии.

Рассказ в фильме начинается с описания общей ситуации в Румынии и в мире. Чаушеску был единственным руководителем страны-члена Варшавского договора, который открыто выступил против действий Москвы в Праге в 1968 году, это увеличило его популярность в стране и привлекло внимание Запада. В Румынию потекли западные кредиты. В 1970-е годы в Румынии происходил настоящий экономический подъём. Но в 1980-е всё изменилось. Оказавшись изолированной как от Востока, так и от Запада, Румыния стала скатываться в нищету. Чаушеску не принял горбачёвскую «перестройку», а, с началом переговоров между СССР и США, и Запад потерял всякий интерес к Румынии. Знакомая история…

Из-за настоящего культа личности вокруг Чаушеску и его жены Елены глава Румынии слишком поздно понял, что ситуация стала угрожающей. В 1989 г. уже шла речь о грядущем объединении Германии, а «коммунистическая» Румыния стояла на пути у этого процесса.

Бывший в 1989 г. премьер-министром Венгрии (которая сыграла большую роль в перевороте в Румынии) Миклош Немет говорит в фильме, что нужно было «расчистить путь» для процесса объединения двух частей Европы — западной и восточной.

Бывший в 1989 г. членом Совета национальной безопасности США Роберт Хатчингс рассказывает, что, с точки зрения процесса объединения Европы, для США было важно во всём этом сохранить свою ведущую роль, роль США должна была быть «сильнее, чем сам процесс объединения». Ведь после объединения Европы — без участия США — роль США в Европе стала бы снижаться.

Начало

О том, как можно «организовать революцию», в фильме рассказывает бывший офицер французских спецслужб Доминик Фонвьель.

Он считает, что, во-первых, для такой операции сначала необходимо определить в данной стране те силы, что выступают против режима, чтобы его дестабилизировать, выявить людей, настроенных против существующего режима, которые имеют влияние и пользуются доверием у населения.

И вот первый противник режима, бывший румынский диссидент Штелиан Танасе, а теперь — политолог, рассказывает в фильме, что всегда мечтал о революции, и теперь даже преподаёт теорию и историю революции. Как он выяснил для себя, если говорить об искре, вызвавшей революционную ситуацию в Тимишоаре или выведшей на улицы Бухареста множество людей, то можно специально спровоцировать определённые события и происшествия!

Он рассказывает, что в то время был очень и очень вовлечён в подобную деятельность в Румынии. Например, он находился в постоянном контакте с Оксфордской группой, с американским посольством, «Британским советом» и германским послом в Бухаресте… Затем говорит в камеру «Вы хотите слишком много знать» и смущённо смеётся.

Ещё одна румынская диссидентка того времени, преподаватель университета Доина Корнеа рассказывает, что с 1982 г. за ней и её работой следили спецслужбы. Каждый текст, что посылался на радио «Свободная Европа», отслеживался. Со временем она стала более известной, и тогда люди из посольств стали ей помогать, что облегчало ей жизнь. И ей «нельзя было ничего говорить об этом – ведь это могло привести к дипломатическому скандалу, не так ли?»

Кроме диссидентов в Румынии существовало и настроенное против режима венгерское меньшинство. К тому же между Венгрией и Румынией существует давнишний конфликт по поводу принадлежности некоторых областей. Западные спецслужбы использовали этот конфликт. Они объединили противников Чаушеску в Венгрии и Румынии в одну сеть.

О своих тесных связях с «дипломатами» из ЦРУ рассказывает бывшая венгерская диссидентка Энике Боллобаш, являвшаяся в 1989 г. заместителем посла Венгрии в Вашингтоне: «Для этих людей было важно, чтобы это не была националистическая группа. Они хотели объединить всех, кто был против Чаушеску и настроенных продемократически. Им удалось завербовать важных румынских интеллектуалов, писателей, мыслителей, философов и учёных. Это было время, когда встречи с этими дипломатами происходили ночью под мостом, и нужно было придумывать различные легенды. Этой небольшой сети в Румынии удалось … подготовить общественное мнение, что затем создало подходящую обстановку для свержения Чаушеску».

Община кальвинистского пастора Ласло Текеша в западно-румынском городке Тимишоара:

Текеш являлся представителем венгерского меньшинства, которое одним из первых подняло голос против Чаушеску. Близость к Венгрии и Югославии облегчала ему возможность делать его протесты публичными.

Ласло Текеш, бывший румынский диссидент: «У нас были хорошие возможности для контактов с Западом. Как у священнослужителей, у нас всегда бывали гости, мой отец был профессором теологии и представителем епископа. Мы нашли единственный способ, единственную возможность сообщать священникам, посольствам, Венгрии, Канаде, США и т.д., о наших проблемах в эти трудные времена».

Текеш становится всё более интересным для спецслужб. Как пастор он может оказывать влияние на большое количество людей, чтобы укрепить доверие к нему, его нужно сделать более известным на Западе и в Румынии. Поэтому бывший тогда журналистом телеканала АРД и экспертом по спецслужбам Дагоберт Линдлау должен был взять интервью у Текеша. Линдлау отказался. Он рассказывает, что одна западная спецслужба была очень заинтересована в этом, и что у него были сильные и обоснованные подозрения, что таким образом спецслужба хотела показать румынским диссидентам, что она имела достаточно влияния на СМИ.

Миклош Немет, бывший премьер-министр Венгрии в 1989 г.: «Для общественного мнения было важно выбрать положительную фигуру в глазах простых людей, и священник хорошо подходил для такой роли. Поэтому люди вокруг него и те, кто начал этот процесс, провели тщательный анализ того, что этот человек может стать тем, кто имеет поддержку народа или большей части общества. Поэтому в то время это было абсолютно верным решением».

Нью-Йорк, офис «The Hungarian Human Rights Foundation» (Венгерский Фонд прав человека). Начиная с 1970-х годов, американец Ласло Хамош боролся за права венгерских меньшинств, в 1980-е — он координировал отсюда работу сети в Румынии и Венгрии, и информировал Запад о злодеяниях Чаушеску.

Ласло Хамош рассказывает о том, что они ежедневно получали актуальную информацию, и что эта конспиративная сеть действовала до конца 1989 года. Одним из главных участников сети был молодой священник венгерского происхождения, кальвинистский пастор по имени Ласло Текеш.

Тайно вывозившаяся на Запад информация стала мощным оружием против Чаушеску. Эта информация, передававшаяся иностранными теле- и радиостанциями, вещавшими на Румынию, вызывала недовольство и беспорядки.

Ласло Хамош даже профинансировал поездку канадской телевизионной группы в Румынию, которая записала интервью с пастором Текешем в его церкви.

Пастор Ласло Текеш: «В марте 1989 года мне удалось дать тайное интервью для телевидения. Это интервью было показано по венгерскому ТВ в июне 1989 года. И это стало началом конца».

Скрытая атака

Второй пункт Доминика Фонвьеля: «Следует начать извне эффективную кампанию пропаганды, которая пытается доказать, что этот режим все ненавидят, что он изолирован от других стран, что у него больше нет права называться свободным государством. И следует показать, что оппозиционные движения, которые появятся, являются легитимными».

Чарльз Коган, глава ЦРУ в Париже в 1989 г.: «Если вы хотите заложить основу для действий в другой стране, то нужно попытаться предварительно обработать население, поэтому пропаганда здесь очень важна. Можно использовать «чёрную» пропаганду, которая будет выглядеть так, словно эта информация получена от группы диссидентов внутри страны, но которая в действительности сфабрикована за границей. Можно транслировать программы с информацией, которая якобы получена от группы диссидентов, что усиливает значение этой группы в глазах населения».

Такие западные радиостанции как радио «Свободная Европа», «Би-Би-Си» и «Дойче Велле» заменяли во время «холодной войны» свободную прессу в Восточном блоке, в том числе — в Румынии. Радио «Свободная Европа», финансируемая правительством США, выполняет две задачи. Радиостанция вещает на румынском языке и должна сделать оппозиционные группы известными внутри страны. Одновременно «Свободная Европа» передаёт информацию из Румынии на Запад. Спецслужбам было легко манипулировать информацией и фабриковать истории. Чтобы повлиять на массы, они использовали диссидентов, которые хотели дать выход своему негодованию против режима Чаушеску и хотели сделать это публично.

И вот появляется информация о том, что Чаушеску планирует снести 7 000 румынских деревень, и первой выступила против этого Доина Корнеа. Она рассказывает, что, когда Чаушеску хотел разрушить деревни, она написала очень важный текст, который должен был быть отправлен на радио «Свободная Европа». В ответ радиостанция спросила, кто хочет подписать текст? Доина Корнеа говорит, что, в отличие от тех, кто жил в свободном мире, им в Румынии это сделать было невозможно.

Всё больше людей узнают о плане сноса деревень. Но теперь речь идёт об уничтожении 15 000 деревень – преимущественно венгерских и немецких меньшинств. Как и ожидалось, за границей нарастает протест. Дагоберт Линдлау, корреспондент телекомпании АРД, рассказывает, что Запад хотел представить всё так, словно это была «политика бульдозера», как это тогда называли. Он рассказывает, как, например, упоминали деревню Готтлоб, которая якобы была полностью снесена – он съездил туда и обнаружил, что деревня никуда не делась. Он приехал ещё раз в Румынию, и румынские диссиденты сказали ему, что (власти) просто ждали его отъезда, чтобы снести деревню позднее. Линдлау съездил в деревню во второй раз – и снова деревня Готтлоб была на месте! Линдлау говорит, что это были совершенно преувеличенные истории, сначала — о плохом диктаторе, а затем — преувеличения в сторону абсолютного зла вроде «Второго Гитлера» и так далее. Это было результатом определённой политики, которую Линдлау едва ли когда видел раньше.

Имидж Чаушеску за границей начинает терять свой блеск. Но, хотя критика из-за границы действий «сумасшедшего диктатора» постоянно усиливается, тем не менее, недовольство в стране распространяется очень медленно.

К пропаганде о разрушении деревень добавляются сообщения о нарушениях прав человека. И если некоторые из этих историй правдоподобны, то другие являются совершенно преувеличенными.

Но в 1988 году народ ещё не готов к восстанию. Время ещё не пришло.

Ещё совсем недавно Соединённые Штаты считали Чаушеску союзником внутри Восточного блока и желанным торговым партнёром.

Штелиан Танасе, бывший румынский диссидент, говорит, что внезапно США обнаружили, что Чаушеску – диктатор. Особенно — после 1985 года, когда США начали прямые переговоры с Горбачёвым. …

Ласло Хамош внёс большой вклад в то, что общественное мнение по отношению к Чаушеску изменилось.

Хамош рассказывает, что когда они начинали (в 1970-е годы), Чаушеску был «хорошим» в Центральной Европе, а «плохим» было, согласно многим статьям в «Нью-Йорк Таймс» в 1970-е, всё то, что угрожало территориальной целостности Румынии, включая венгерские меньшинства. И поэтому – чтобы меньшинства стали «хорошими», которых преследует агрессивное, даже — террористическое правительство — развернуть это мнение на 180 градусов было необычайно трудоёмким процессом. Хамош и другие занялись энергичным лоббированием в американском Конгрессе, чтобы кредиты и другая поддержка предоставлялись Румынии только в том случае, если режим согласится провести определённые реформы. Однако румынский диктатор не позволял оказывать на себя давление и начал выплачивать внешние долги. К апрелю 1989 г. у Румынии больше нет долгов, но народ оказывается в нищете.

Как рассказывает бывший в 1989 г. членом Совета по национальной безопасности США Роберт Хатчингс, Чаушеску пришлось выбирать между чумой и холерой. Он мог получать и дальше кредиты при условии проведения реформ, которые бы со временем привели к падению его режима, или же — выплатить кредиты и настолько ухудшить экономическую ситуацию, что его режим всё равно бы пал.

Кристофер Смит, член Конгресса США, рассказывает, что когда деньги международной – и американской – поддержки для рефинансирования задолженностей иссякли, а они являлись единственным якорем спасения для экономики Чаушеску, потеря им власти ускорилась. «Нельзя строить дворцы ради собственных прихотей и одновременно разорять страну — а именно это без притока иностранной валюты и произошло в Румынии. Поэтому человек, которого мы, правительство США, поддерживали и создавали, становился, с точки зрения общественного мнения, изгоем, катастрофой. Все, даже здесь, на Капитолийском холме, начали говорить, что Чаушеску – это монстр. У многих в кабинетах висели фотографии, на которых они, широко улыбаясь, пожимали ему руку. И вдруг эти фотографии начали снимать и отправлять в мусорный ящик. Это говорило яснее, чем любые слова – его дни были сочтены».

Комбинация

Доминик Фонвьель: «3 пункт. Подготовка будущего главы государства. Нужно будет заменить главу старого режима. Его нужно подготовить, он должен вступить в должность естественным образом. Это означает, что он должен быть одним из лидеров оппозиционного движения, или же — он должен быть признан всеми оппозиционными движениями. Это также должен быть не тот, кто будет удовлетворён 20 годами в изгнании и затем — прибытием в страну в иностранном обозе или же — в самолёте вместе со спецназом, который должен осуществить первые этапы дестабилизации. Он должен быть убедительным, иначе он не сможет появиться или даже создать заслуживающее доверия правительство».

Бывший летний дворец диктатора стал президентским дворцом. Теперь здесь находится Ион Илиеску, президент Румынии. Он был высокопоставленным партийным работником с хорошей карьерой, пока не начал критиковать Чаушеску. Он был известен в Вашингтоне ещё до свержения Чаушеску.

Энике Боллобаш, бывшая венгерская диссидентка, заместитель посла Венгрии в Вашингтоне в 1990 г.: «Так как Илиеску был из внутренней оппозиции, и так как они раньше имели с ним дело, то они знали его, и знали, как он будет реагировать на какие-то вещи, как далеко он может пойти. Американцы знали, что он предсказуем, поэтому они могли с ним работать».

Штелиан Танасе, бывший румынский диссидент, политолог: «Я услышал его имя впервые в начале 1980-х годов, на радио «Свободная Европа», как об одном из возможных преемников Чаушеску, как о возможном реформаторе румынского коммунизма или что-то в этом роде».

Ион Илиеску, первый президент Румынии после Чаушеску: «Обо мне даже рассказывали на радио «Свободная Европа». За мной постоянно следила «Секуритате», и, несмотря, или, даже, благодаря моему враждебному отношению к Чаушеску, я становился популярнее, чем раньше. Поэтому многие люди возлагали на меня надежды. Весь народ был недоволен ухудшением условий жизни, и они спрашивали себя – кто может повлиять на перемены в стране?»

Энике Боллобаш: «Люди из ЦРУ не говорят так откровенно. Они дают вам определённые части истории, и нужно самостоятельно собрать воедино все детали. Я не думаю, что эти люди стали бы утверждать, что Илиеску был их выбором и что они поставили его у руля, но они давали понять это разнообразными способами».

Журналистка: «И это то, что они дали Вам понять?»

Энике Боллобаш, смеясь: «Да, это то, что мне дали понять. Мне жаль, но это так». Разводит руками.

Журналистка: «То есть, о воле народа здесь нет и речи?» …

Журналистка разговаривает с Илиеску, спрашивая его, видимо, о внешнем влиянии на его приход к власти. Илиеску говорит, что «они ничего обо мне не знали, ни Буш, ни Горбачёв…»

Чарльз Коган, глава ЦРУ в Париже в 1989 г.: «Нужно иметь правительство на замену, которое придёт потом к власти, и оно должно, в свою очередь, разместить группы своих людей среди населения, чтобы влиять на него. Когда разрушаешь старую структуру, её нужно заменить чем-то новым».

Целью Соединённых Штатов являлось прекращение существования Восточного блока и завершение «холодной войны» к своей выгоде. Уже в мае 1989 года Буш и его советники увидели благоприятную для этого возможность. События в Германии развивались быстрее, чем это ожидалось, дело шло к её объединению. Но Франсуа Миттеран и Маргарет Тэтчер сопротивлялись. Они поставили условием поддержки объединения Германии сначала объединение Западной и Восточной Европы.

С падением Берлинской стены США стали ближе к своей цели.

3 декабря состоялся саммит на Мальте, где, как сообщают источники из спецслужб, Буш и Горбачёв договорились и о Румынии. Со стратегической точки зрения это был крайне важный саммит.

После договорённости Круглого стола в Польше и после того, как венгры высказались за многопартийные выборы, стало понятно, что должно произойти большое событие.

Национальные интересы Венгрии и США совпадали, особенно, что касалось Румынии. Чаушеску являлся препятствием для европейского объединения и, тем самым, угрозой для дальнейшего процесса реформ в Венгрии.

Миклош Немет, в 1989 г. — премьер-министр Венгрии: «Признание своих интересов всегда трудно. Особенно в неопределённой ситуации. Красота политики заключается в своевременном признании своих интересов, и, кроме того, в совершении правильных шагов в правильном направлении. Это суть настоящей политики, реалистичной политики. И я очень рад и горд, что в эти дни и годы смог так проанализировать и оценить ситуацию и принять затем эти решения». (здесь и далее полностью приводится перевод высказываний данных лиц из фильма – прим. автора)

Георге Ратиу, в 1989 г. — начальник отдела румынской тайной полиции: «Чем больше Чаушеску говорил о реформах, об адаптации марксизма к реальности, тем догматичнее он становился. Он боялся этих реформ. Режим становился всё анахроничнее, репрессивнее. Поэтому было необходимо начать активно действовать».

Миклош Немет, в 1989 г. — премьер-министр Венгрии: «Мы предложили им помощь, даже — оружие и патроны. Мы пытались повлиять на ключевые фигуры. Нам удалось найти в различных отделах и министерствах хороших людей, которые очень умело оказывали поддержку другим людям внутри румынского режима. Некоторые люди на ключевых постах свободно говорили по-венгерски. Станкулеску был тогда генералом. Он работал в управлении центрального планирования, а затем — в важном министерстве, где он занимался экономикой. Конечно, перед делегацией он не говорил ни слова по-венгерски, но вдали от шпионских устройств мы нормально общались».

Виктор Атанасе Станкулеску, в 1989 г. — заместитель министра обороны Румынии: «Что интересно, я не был связан ни с какими-либо группами, которые работали против Чаушеску, ни с теми функционерами, которые делали вид, что работали на Чаушеску, а сами составляли заговор против него. Я, однако, им симпатизировал, но не имел к ним прямого отношения. Моё положение в армии не позволяло это делать».

Чарльз Коган, в 1989 г. — глава ЦРУ в Париже: «Задача ЦРУ за границей состоит в том, чтобы иметь контакты со всеми элементами, то есть, и с правительством, и с оппозицией. Связники бывают также из числа оппозиции, они устанавливают контакты с ЦРУ или с американскими дипломатами и говорят: «Мы недовольны правительством, оно делает разные плохие вещи, и мы бы очень хотели прекратить это», и – я говорю, конечно, чисто теоретически – в зависимости от того, одобряют это в Вашингтоне или в странах наших союзников, мы продолжаем и поддерживаем эти группы диссидентов тайным образом. У этих групп диссидентов, конечно, имеются контакты с военными, и они могут таким образом осуществить военный путч».

Шах королю

Доминик Фонвьель: «Следует подготовить обстоятельства, и в случае необходимости так всё скоординировать, чтобы вызвать революцию. Эти обстоятельства могут быть очень разными. Разведывательные службы работают со сценариями, которые представляют происходящее как правдоподобное, хотя сама информация может быть сфабрикована. В случае с Румынией я не могу сказать, что первая демонстрация в Тимишоаре была инсценирована, но там были происшествия, ход которых полностью манипулировался».

Рассказывает один из очевидцев демонстрации в Тимишоаре, который услышал протест пастора Текеша по радио «Свободная Европа» и вышел на улицу 15 декабря в знак солидарности с ним.

Данут Гавра: «Эти демонстрации начинались как религиозные, однако к вечеру появился молодой человек, я даже знаю его имя, мы потом стали друзьями, который стал кричать «Долой коммунизм! Долой Чаушеску!»»

Ласло Текеш, пастор из Тимишоары: «15 декабря, когда начались протесты, два сотрудника американского посольства хотели посетить меня, чтобы узнать о моём положении. Они стояли перед нашей церковью, но их не пустили внутрь».

Благодаря скоординированной поддержке искра, наконец, зажгла массы. 17 декабря в Тимишоаре на улицы вышли тысячи демонстрантов.

Данут Гавра, участник демонстрации в Тимишоаре: «Здесь, перед собором, точнее, позади собора, мы самоорганизовывались. Позднее появился человек с белой бородой, который говорил нам, что мы должны делать. Мы не знали, кто он такой, и он нас подстёгивал. За мостом Михаила Витиазу он взял на себя организацию. Затем человек с белой бородой повёл нашу группу на улицу Пешталоцци, и я был среди тех, кто поднял его наверх, когда он говорил. Он сказал: «Братья! В центре есть убитые и раненые, половина людей слева должны пойти в центр, чтобы помочь там нашим братьям». У моста Дечебал я увидел группу солдат, которые ждали нас в боевой готовности. Мы стали кричать «Нет насилию! Нет насилию!» Не было никакого предупреждения, они стали стрелять прямо в толпу, без единого предупредительного выстрела! Они стреляли прямо в нас. Я пролетел на три метра в воздухе и потерял сознание, когда я очнулся, я увидел вокруг себя только мёртвых и раненых».

Делались заявления, что в Тимишоаре было 4 000 убитых, тела некоторых жертв выставили напоказ. На самом деле, как это видно по старым швам от вскрытия на трупах, это была фальсификация. (На кадрах, показываемых в фильме, видны совершенно голые трупы с продольными зашитыми разрезами на животе).

Радио «Свободная Европа» передавала ежечасно программу с криками и стрельбой. Также подстрекали массы и специально обученные провокаторы.

Георге Ратиу, в 1989 г. — начальник отдела внутренней безопасности Секуритате: «У Секуритате была информация, и Секуритате целенаправленно проникала в эти западные лагеря. Один лагерь находился в Германии, в Цирндорфе, другой недалеко от Вены, один в Трайскирхе, ещё один в Будапеште, другой в Венгрии в Бичке, в сорока километрах в сторону Австрии, в бывшей казарме. Там людей обучали методам партизанской войны. Создавались подразделения, которые должны были, чтобы вызвать восстание, создавать беспорядки среди населения. Хотя эти лагеря находились в Германии, Австрии и Венгрии, все инструкторы там были американцами».

Миклош Немет, в 1989 г. — премьер-министр Венгрии: «Немцы, американцы, в Австрии и на юге Германии и в других странах участвовали в этом и обучали нужных людей. Мы знали об этом в то время и тоже участвовали в этом процессе».

Журналистка: «Я думала, что там были люди, которые только занимались провокациями, но там был и спецназ».

Доминик Фонвьель, бывший офицер французских спецслужб: «Вы хорошо информированы. Это интересно, что, в конце концов, появляется верная информация. Хорошо. Да, там проводились операции силами спецназа. Но я не думаю, что большинство людей в этих лагерях обучались этому. Думаю, самой важным было обучить их, как влиять на других, и, кроме того, составить план действий».

Доминик Фонвьель продолжает: «Было ли это возможно тогда в Румынии? Да, это осуществлялось, прежде всего, из соседних стран, из Венгрии. Мы уже упоминали тренировочные лагеря в Венгрии и Германии, конечно, однако в момент действий люди должны находиться на месте. И Вы понимаете, вероятно, что невозможно провезти сотни людей, речь идёт, возможно, о десятке человек».

Шах и мат

Доминик Фонвьель: «Теперь нужно вынудить режим реагировать жёсткими мерами, чтобы появилась оппозиция и привела в действие массы. И как раз в этот момент вмешивается соседняя страна, чтобы оказать помощь на гуманитарных или политических основаниях. Затем эти союзники обеспечивают стабильность, они обеспечивают безопасность и позволяют, наконец, власти перейти к новому правительству с главой государства, который признаётся людьми из оппозиции».

20 декабря Чаушеску призывает население Бухареста выйти на митинг. Он возлагает ответственность за беспорядки в Тимишоаре на иностранные спецслужбы. На следующий день вся страна через прямое включение видит неуверенного Чаушеску, когда неожиданно из толпы становятся слышны крики людей «Свобода! Свобода!».

Штелиан Танасе, бывший румынский диссидент, политолог: «После массового убийства в Тимишоаре образ Чаушеску как отца нации был полностью разрушен. Каждый, кто его видел, знал, что это диктатор, что его руки в крови. Его образ совершенно изменился, это был образ убийцы, злодея. Когда он начал, в конце концов, убивать своих людей, ему пришёл конец. Это был плохой совет — провести митинг, или это была работа спецслужбы… Кто-то ему, видимо, сказал «Давайте соберём людей и покажем, что Вы всё ещё популярны!», и он согласился!»

Миклош Немет, в 1989 г. — премьер-министр Венгрии: «Примерно через неделю после инициативы венгерского пастора в Бухаресте и других крупных городах произошли беспорядки. И это точно не было случайностью».

Роберт Хатчингс, в 1989 г. — член Совета национальной безопасности США: «Это был как дворцовый переворот, так и полуспонтанная революция на улицах».

22 декабря протесты усилились. Примерно в 12 часов дня Чаушеску бежал. Когда полковник Ратиу позвонил в Центральный комитет, телефонную трубку уже взял Илиеску.

Полковник Георге Ратиу, офицер «Секуритате», 21 и 22 декабря 1989 г.: «Илиеску говорил со мной, словно мы были хорошо знакомы: «Ратиу, ты знаешь генерала Станкулеску?» — «Да…» — «Поезжай в министерство обороны в кабинет министра, я туда тоже приеду, мы проведём там пресс-конференцию, так как мы должны создать организационную структуру, чтобы восстановить в стране порядок». Что интересно, Илиеску после никогда не упоминал этот разговор, или тот факт, что он уже примерно в 12 часов находился в Центральном комитете».

После побега Чаушеску массы берут штурмом здание Центрального комитета. Это важное событие, необходимое для успеха революции.

Виктор Атанасе Станкулеску, в 1989 г. — зам. министра обороны Румынии: «Я убедил его (Чаушеску) покинуть свой опорный пункт, и я вывез его оттуда на вертолёте. Когда он мне приказал использовать войска, чтобы развести людей, я отдал приказ армии отойти. Эти моменты колебания стоили жизней, но с этого момента люди стали кричать «Армия с нами!»».

Штелиан Танасе, бывший румынский диссидент, политолог: «В полдень в здании было полно людей с улицы. В 5 часов, за полчаса до большой речи Илиеску, здание заполнилось солдатами и сотрудниками Секуритате. Всего за несколько часов мы, улица, проиграли революцию внутренней оппозиции, а затем – проиграли и борьбу».

Создаётся временное правительство – «Фронт национального спасения» — под руководством Иона Илиеску.

Станкулеску, в 1989 г. — зам. министра обороны Румынии: «Когда Илиеску позвонил мне в министерство обороны и позвал на телестанцию, я понятия не имел, что было решено внутри или извне свергнуть Чаушеску и передать руководство ему. Об этом я узнал позднее. Поэтому моё решение тогда было независимым».

Выступление Иона Илиеску по телевидению: «Диверсионные действия террористов, преступников, которые препятствуют новой власти и хотят дестабилизировать наше общество, — это последние судороги антинародной, чудовищной диктатуры».

Чтобы усилить страх перед так называемыми террористами, заговорили о 60 000 погибших. Румынское население призвали защитить революцию от войск, сохраняющих верность Чаушеску. После революции военный прокурор Дан Войнеа провёл расследование тех событий.

Дан Войнеа, после свержения Чаушеску — генеральный прокурор: «Мы обнаружили нечто удивительное. После 22 декабря 1989 г. был проведён большой отвлекающий манёвр. Так называемые «террористы», которые атаковали население, были выдуманы. В действительности, как установило наше расследование, эти террористы никогда не существовали».

Георге Ратиу, в 1989 г. — глава внутренней безопасности Секуритате: «В Бухаресте во время начала этих событий была большая неразбериха, когда армия начала – я не знаю, по чьему приказу – раздавать оружие населению. Был приказ занять небольшие высоты, и каждый считал другого террористом. И они начали стрелять друг в друга».

Доминик Фонвьель: «Пока общественная безопасность во время такой революции не гарантирована, нельзя быть уверенным в полном контроле над населением. Отдельные снайперы поддерживают состояние террора, и это заставляет население думать, что диктатор всё ещё продолжает атаковать их. Из-за этого население попытается ещё быстрее осуществить революцию, чтобы достичь полной свободы и совершенно избавиться от диктатора. Нужно поддерживать впечатление опасной ситуации, пока не будет установлено новое правительство».

Виктор Атанасе Станкулеску, в 1989 г. — зам. министра обороны Румынии: «Мона Лиза (показывает книгу). Моя книга тоже будет называться «Мона Лиза». Почему? Потому что у неё эта загадочная улыбка, а мне всегда говорят, что я загадочный человек».

Дан Войнеа, в 1989 г. бывший военным прокурором Румынии, (о Станкулеску): «Его роль? Он играл ведущую роль в том, что касалось планирования судебного процесса».

Виктор Атанасе Станкулеску, в 1989 г. — зам. министра обороны Румынии: «Я опубликую в 2007 году книгу, и в ней я расскажу многое из того, о чём я не могу говорить сейчас».

Дан Войнеа, в 1989 г. — военный прокурор Румынии: «Он созвал суд. Он спланировал и осуществил арест и казнь диктатора».

Тарговиште, декабрь 1989 года. Военный прокурор Войнеа также являлся и главным обвинителем на процессе Чаушеску. Он ведёт журналистку к зданию, где был проведён суд над четой Чаушеску, и затем на задний двор, где они были расстреляны.

Роберт Хатчингс, в 1989 г. — член Совета национальной безопасности США: «Вы обнаружите разные точки зрения на эту историю в зависимости от того, с кем вы говорите. Но если я поставлю себя в ситуацию декабря 89 года, то успешный прорыв в Румынии, честно говоря, был лишь одной из тем, которой мы занимались. Мы думали об объединении Германии, о продолжении положительного развития событий в Центральной Европе. Мы думали о судьбе советского руководства, о судьбе Горбачёва, от которого всё ещё зависело многое».

Доминик Фонвьель, бывший офицер французских спецслужб: «Между ЦРУ и КГБ существовал брак по расчёту. В это трудно поверить, если посмотреть на эти две спецслужбы, которые, обычно, являлись заклятыми врагами и боролись друг против друга».

Роберт Хатчингс, в 1989 г. — член Совета национальной безопасности США: «Я знаю, что также было много бесед по поводу Румынии и с советскими лидерами. И наши интересы в этом не сильно расходились».

Доминик Фонвьель, бывший офицер французских спецслужб: «Они объединились и работали вместе, используя население, диссидентов и румынские спецслужбы, чтобы свергнуть диктатора, который, вообще-то, являлся последним бастионом Советского Союза и коммунизма как раз в момент его краха».

Роберт Хатчингс, в 1989 г. — член Совета национальной безопасности США: «Я не буду говорить о тайных операциях спецслужб, я только скажу Вам, что движущие силы внешней политики США имели стратегический характер, о чём мы говорили ранее».

Доминик Фонвьель, бывший офицер французских спецслужб: «Становится понятным, что у Советского Союза и Америки была одна цель – чтобы Чаушеску исчез».

Робер Баер, бывший агент ЦРУ: «Что такое убийство? Правительство США может свергнуть любое правительство, какое захочет. ЦРУ может это сделать. Министерство иностранных дел может это сделать. Нет закона, запрещающего это. ЦРУ не может осуществить убийство, «подписать пулю». Но определение убийства является очень нечётким».

Журналистка: «Но если это сделает ассоциированная организация, убьёт человека – это разрешено?»

Роберт Баер: «Да».

Заставка «Свободное телевидение Румынии». Ведущий: «25 декабря 1989 г. Николае Чаушеску и Елена Чаушеску были приговорены к смерти специальным военным трибуналом и казнены».

Милтон Бирден, в 1989 г. — глава отдела ЦРУ по Восточной Европе: «Эта революция в Центральной Европе облегчила нам всё. И, конечно, Румыния всегда была изгоем, даже — в Варшавском договоре, но Германия должна была быть вскоре объединена. Это решение Джорджа Буша и Гельмута Коля также стало решением и Михаила Горбачёва. Хотя он не совсем это понимал».

Чарльз Коган, в 1989 г. — глава ЦРУ в Париже: «Во время «холодной войны существовало опасение, что Западная Германия пожертвует своими связями с Западом и тайно договорится с Россией об объединении с Восточной Германией».

Катрин Дюранден, историк и эксперт по Румынии: «Соединённые Штаты, администрация, ЦРУ прекрасно знали, что Горбачёв внутри страны был очень слаб, что у них было мало времени с ним как партнёром по переговорам, и что нужно сделать всё как можно скорее, не отпугнув его. … Целью США было стабилизировать юго-западную Европу и, одновременно, направлять отношения между Румынией и Венгрией, приняв их в НАТО. Второй пункт: взять под контроль регион, который находился под советским руководством, и которым сегодня руководят американцы. На что следует смотреть сегодня – это нефтяные сделки в Каспийском регионе и перераспределение трубопроводов в Центральной Азии и на Балканах. Наиболее интересными регионами для Америки являются Румыния и Болгария».

Post-Mortem

Почему погибло столько людей после того, как был свергнут Чаушеску?

Миклош Немет, премьер-министр Венгрии в 1989 г.: «Значение любого события нельзя читать глазами отдельного человека, на него нужно смотреть, помня о ходе истории. И, например, демократия почти в каждой стране требует множества трагедий».

Доминик Фонвьель: «Должны быть жертвы. Без жертв революция никогда не бывает правдоподобной».

Семья одного из убитых во время тех событий молодых людей говорит, что «цель была хорошей и оправданной, но узнать позднее, что тебя использовали как средство для достижения чего-то — просто гнусно. Права человека основаны на идее, что человек находится в центре, и, поэтому, чтобы достичь какой-то цели, нельзя использовать людей как инструменты, как инструмент».

Доминик Фонвьель: «Это, возможно, судьба, но в то же время его смерть не была напрасной. Он содействовал чему-то. Хотя все манипуляции, использованные для достижения этих целей, этически и морально были неправильными, и это трудно принять. Это было событие, приведшее к свободе, промежуточный момент на пути к освобождению румынского народа».

Катрин Дюранден, историк: «Это был конец (Восточного) блока и объединение Германии, не нейтральной Германии, как этого хотелось бы Горбачёву, а Германии в составе Атлантических структур. И это означало крушение Советского Союза».

Роберт Хатчингс, в 1989 г. — член Совета национальной безопасности США: «Сейчас легко смотреть на тот период и считать, что в любом случае это закончилось бы мирно. Но в то время всё выглядело иначе. Мы не могли быть уверены в намерениях Горбачёва, хотя мы были достаточно уверены в отношении его самого, но если бы события приняли плохой оборот, была возможность того, что некоторые советские маршалы отстранили бы его от власти. И тогда история после 1989 года была бы совсем другой. Всё это происходило одновременно, и ход игры на одной доске влиял на ход игры на других (шахматных) досках».

Доминик Фонвьель: «Американцы играли с русскими не в покер. Они играли с русскими в шахматы. И с самого начала у них были белые фигуры. И в конце они выиграли»…

Как написано в конце фильма, он посвящается мужественному румынскому народу, который спонтанно вышел на улицы в декабре 1989 года.

Источник — Переводика

via Форум Сообщества практиков Конкурентной разведки (СПКР)